Воробьев М.В. Чжурчжэни до 1115 года: производственная деятельность

Производственная деятельность народа определяет многие стороны его культуры, и особенно культуры материальной. Однако на ранних стадиях исторического существования окружение, естественно-географическая среда оказывают непосредственное влияние на развитие тех или иных сторон культуры. Косвенно эта мысль высказана и в замечании Ф. Энгельса о том, что всякий прогресс в овладении силами природы есть «шаг вперед на пути культуры» [Маркс и Энгельс. Соч., т. 20, с. 116].

Поэтому здесь мы постараемся восстановить ту естественно-географическую среду, в которой возникло чжурчжэньское общество. Приамурье, Приморье, Маньчжурия расположены на окраине огромного Евразийского континента, и это во многом определило своеобразие природы ареала [Описание Маньчжурии, 1897; Анучин, 1948]. Континентальность климата Приморья и Маньчжурии выражена отчетливо. Зима сухая и морозная, весна холодная и без паводков, лето жаркое и дождливое, осень сухая и длительная. Велики региональные колебания в климате (Приморье — Приамурье). Резкие переходы от тепла к холоду, от дождей к засухе плохо влияют на плодовые деревья и ограничивают выбор зерновых и бобовых только яровыми, которые выдерживают весеннюю засуху, летние дожди и вызревают сухой осенью. Рельеф ареала разнообразен. Здесь расположены горы и низменности, горные плато и речные долины. Зона богата лесами и реками: Амур, Ляохэ, Далин, Ялу, Нонни, Сунгари, Уссури. Уровень воды в реках резко колеблется, замерзают они на длительный срок.

Переходя к характеристике растительного и животного мира, а также минеральных богатств, мы называем важнейшие из них лишь в том случае, когда их связь с жизнью населения твердо приурочена к доцзиньскому или цзиньскому времени [ср. ЦЛЧ; ШЦТЧ]. Растительный мир этих районов очень разнообразен. Из культурных растений, точнее из полевых, надо упомянуть несколько разновидностей риса (заливного и суходольного), проса (китай-

[17]

ское просо, просянка), гаолян (сорго), чумизу (итальянское просо), ячмень, пшеницу, гречиху, крахмалистые бобы, сою, горох, фасоль. Существовали клейкие и метельчатые разновидности этих видов. Огородные культуры были представлены несколькими сортами лука (дутчатым, зеленым и др.), черемшой, чесноком, салатной капустой, баклажанами, редькой, различными сортами тыквы (например, тыквой горлянкой), дынями, арбузами. В южных районах ареала выращивали культурные плодовые деревья: абрикосовые, сливовые, мелкие грушевые, яблоневые, тутовые. Кроме культурных растений местные племена использовали дикорастущие съедобные: чеснок, лук, водяной орех (чилим), амурский виноград, лотос, малину, лещину, маньчжурский орех, боярышник. Из растений, имеющих ярко выраженное лекарственное применение, выделялись женьшень, белый аконит, алые и белые пионы, драконов корень, пастушья сумка, кедровые орехи, гриб пахима, морская капуста. Достаточно разнообразны были технические культурные и дикорастущие представители флоры: конопля, пуэрария, сафлор красильный, дуб (дает желуди, используемые для изготовления красителей), вид осоки (трава ула), гигроскопические и утепляющие свойства которой использовались в обуви, а также тутовые деревья (теперь уже как база для питания шелкопрядов).

Сравнительно небольшую группу представляли домашние животные: лошади, быки, коровы, ослы, свиньи, овцы, верблюды и собаки. Более многочисленны дикие млекопитающие: кабан, тигр, волк, медведь, леопард, изюбр, косуля, кабарга, пятнистый олень, марал, енотовидная собака, соболь, белка, выдра, заяц, рысь, тарбаган. Из обитателей водного мира в литературе упомянуты лишь единичные его представители: карась, осетр, «корова-рыба», тюлень, трепанг. Немало встречалось пернатых (в том числе домашних): куры, утки, гуси. Железо, медь, золото, серебро, яшма, соль, агат, горный хрусталь, зеленый диорит составляют список наиболее важных полезных ископаемых и минералов ареала.

Мы позволили себе довольно пространно охарактеризовать естественно-географическую среду потому, что «всякая историография должна исходить из этих природных основ и тех их видоизменений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории» [Маркс и Энгельс. Соч., т. 3, с. 19]. Подытоживая сказанное, надо отметить, что климатические особенности этой зоны — короткий вегетационный период, а также особый характер почв — сделали непригодной в этих районах систему землепашества, принятую в Северном Китае или в Центральной Корее. Обилие лесов, затрудняющих распашку, в сочетании с множеством пород промысловых животных, птиц и рыб стимулировало упрочение охотничье-рыболовческого уклада (ср. [Медведев, 1977, с. 105]).

В интересующее нас время чжурчжэни не обладали единым хозяйственным укладом, так как их племена были рассеяны по разным ландшафтным зонам. Мирные чжурчжэни жили в южной зоне Маньчжурской равнины с ее деградированными черноземами в северной части и степными сероземами — в южной. Соответственно

[18]

их хозяйство развивалось как скотоводческо-земледельческое. Немирные чжурчжэни обитали либо в Северо-Восточной Маньчжурии, где преобладали северные подзолистые почвы, либо в юго-восточной горной области, для которой характерны буроземы. Они занимались охотой, рыбной ловлей, а их переход к землепашеству затруднялся невозможностью прямого заимствования опыта китайских земледельцев из Южной Маньчжурии: чжурчжэньские земли требовали особых удобрений, более глубокой вспашки, иных культурных растений и иного севооборота. Хозяйственный уклад у отдельных племен зависел от наличия или отсутствия удобных пашен, пастбищ, охотничьих или рыболовных угодий. Однако первоначальная предпочтительная ориентация отдельных племен на один какой-либо вид хозяйства постепенно сменялась переходом к многоплановому хозяйству в пределах одного племени или племенного союза. При этом в многоукладном хозяйстве земледелие все более решительно стало играть ведущую роль. По «Цидань го чжи», в 1096 г. чжурчжэни, готовясь к войне с Ляо, «занимались земледелием, накапливали запасы зерна, обучали воинов и разводили лошадей» [Таскин, 1979, с. 164], а в 1111 г., когда был неурожай, «народ, испытывая голод, разбежался» [ЦШ, цз. 1, с. 22].

Чжурчжэни сеяли все виды перечисленных выше зерновых культур, но главную роль, очевидно, отводили просу, ячменю, пшеничке, а на юге — еще рису, конопле. Важное место в хозяйстве занимало скотоводство — разведение крупного рогатого скота и лошадей. Недаром скот стал эквивалентом обмена, фигурировал среди пепей, калымов, свадебных подарков, жертвоприношений. Как тягловая сила волы все чаще использовались при пахоте. Разводили овец и свиней. В источниках красочно описана охота — лесная и пушная, индивидуальная и облавная и значительно скромнее — рыболовство и морской промысел. Чжурчжэни занимались добычей и первичной обработкой золота, жемчуга, яшмы, собирали женьшень, кедровые орехи, белый аконит, морскую капусту, гриб пахиму, драконов корень, изготовляли лекарства из вытяжек желез морского котика, мускуса, пантов, добывали мед и воск, занимались ловлей соколов для обучения, обрабатывали меха (особенно собольи) и кожи. По представлениям той эпохи, кедровые орехи продлевали человеческую жизнь, гриб пахима помогал при болезнях почек, вытяжки из семенных' желез морского котика являлись ценным тоническим средством, а белый аконит — противовоспалительным и болеутоляющим, морская капуста обладала широким спектром действия и т.д. Именно эти редкости, в особенности жемчуг, женьшень, кедровые орехи, ловчие соколы, мех соболя, создавали в глазах средневековых китайских авторов экзотический облик чжурчжэньской земли (орехи, например, упоминают китайские послы в Ляо) [ШЛЮЛ, л. 4а], хотя в обменных операциях большую роль играли более прозаические продукты чжурчжэней, такие, как лошади, меха, кожи.

Что же касается техники чжурчжэньского производства, то для ее характеристики мы располагаем очень скудными данными. Начнем с металлов, помня, что «можно априорно определить культур-

[19]

ный уровень какого-нибудь народа, зная лишь, из какого металла — золота, меди, серебра или железа — он изготовляет свое оружие, «свои орудия или свои украшения» [Маркс, 1935, с. 139]. Можно утверждать, что чжурчжэни жили на землях, где добывалось издавна железо [Хино, 1942]. Отдельные племена и роды, возможно, сами не добывали железную руду, не плавили железо, не ковали .железные оружие и орудия. Очевидно, именно такие племена имели в виду китайские авторы, когда писали, что чжурчжэни не знают железа и заимствуют железо у соседей [ЦШ, цз. 1, с. 16]. Но даже эти племена пользовались железом, приобретая его любыми способами. Так, в 1051 г. захвачено «вооружения без числа», позднее это же делал вождь чжурчжэней Ингэ (1095—1103) [ЦСШ, цз. 1, «с. 16]. Камень и дерево заменяли чжурчжэням металл лишь там, где это было рационально. Даже письменные источники сообщают о том, что Суйкэ — вождь чжурчжэней из племени ваньянь — научил народ (не позднее чем на рубеже XI века) жечь уголь и плавить железо, что железоделательное ремесло стало предпочтительным занятием в некоторых родах: в роде вэньду на р. Абасы, в роде цзягу в деревне Убутунь [ЦШ, цз. 1, с. 15]. Археологические находки косвенно подтверждают эти сведения. На Екатериповском городище в Приморском крае, которое считается раннечжурчжэньским (XI в.), обнаружены кучи шлака [Шавкунов, 1968 (II), с. 189] — следы выплавки железа. Очевидно, безоговорочно нельзя воспринимать и такую фразу из «Саньчао бэймэн хуэйбянь»: «У них нет мастерских и ремесленников» (цит. по [Кычанов, 1966, с. 276]).

Упомянутые приамурские могильники дают разнообразный набор железного вооружения: наконечники стрел, боевые топоры, копья, палаши, кинжалы, части конского убора, кольца от кольчуги и пластинки от панциря. Железные наконечники стрел и копий разнообразны, годны на любой случай боя или охоты [Медведев, 1977, с. 134—135, табл. XL—XLV]. На правом берегу Амура, в пров. Хэйлунцзян, железоделательное мастерство у чжурчжэней развилось также рано [Ching Yuan и др., 1977, с. 28]. Латы стали символом боевой мощи чжурчжэней, а их количество — основой суммарной оценки военного потенциала племен. Причем, если в начале появления чжурчжэней на исторической арене сообщается о десятках доспехов (и о трудностях их приобретения — при помощи обмена, захвата и пр.), то к моменту возникновения Цзинь счет доспехов ведется на тысячи. Верным признаком достаточно широкого использования железа является применение его для изготовления не только оружия, но и орудий труда, утвари. Чжурчжэни знали железные земледельческие орудия и настолько ценили их, что особо отмечали любые приобретения такого рода (например, захват нескольких тысяч земледельческих орудий у кидалей в 1114 г.). Чжурчжэпьский словарь сохранил собственное наименование железных мотыг и плуга [ЦШГЮЦ, цз. 11]. В Надеждинском могильнике обнаружены железные топоры как строго прямоугольные, так и с округлым лезвием, слегка расширяющимся книзу, желез-

[20]

ные однолезвийные ножи С черенком, железные иглы [Медведев, 1977, с. 137—138, табл. XLVII]. Из железа и чугуна делали котлы; известны экземпляры с заплатами на стенках — свидетельство значительной осознаваемой ценности этой утвари.

Технология выплавки железа и кузнечное мастерство ранних чжурчжэней не изучены. Не покидая твердой почвы реальности, можно напомнить про некоторые аспекты техники и технологии, которые должны были быть присущи народу, коль скоро он овладел хотя бы самыми примитивными способами выплавки железа. Такой парод должен был не только уметь находить и добывать руду (последнее маловозможно без железных орудий типа кирки), но и устраивать простейшие печи для обжига и кузнечные горны. Обычные очаги-ямы непригодны для получения железа такого качества, которое бы годилось для перечисленных выше предметов, а простой огонь костра недостаточен для ковки оружия и орудий. Значит, чжурчжэни умели использовать огнеупорную глину (если не кирпич) для устройства печей, достигать нужной температуры в печи, а следовательно, постигли основные законы тяги воздуха (может быть, принудительной) и роль древесного угля. Определение конца плавки тоже требовало немалых навыков. [Ипаба, 1934]. В кузнечном деле было невозможно обойтись без железных клещей, зубил для рубки металла, молотов, пробойников и тому подобных орудий труда [Леньков, 1974 (I), с. 103—112]. Поделки чжурчжэней свидетельствуют, что основным техническим приемом обработки железных изделий являлась ковка и, по-видимому, сварка (железные котлы и пр.). Обзор известных предметов вооружения и обихода позволяет заметить ряд приемов их изготовления, тесно связанных с назначением вещи. Боевые топоры с проушиной — предметы довольно сложной формы для кузнеца; мечи несомненно требовали при изготовлении подбора состава металла; котлы с заплатами указывают на знание техники клепки; ножи хозяйственного и боевого назначения имеют на клинке особый желобок и т. д.

Источники утверждают, что чжурчжэни ввозили из Корё медь и серебро. Вряд ли они сами не добывали эти металлы — ведь их владения включали часть бывших бохайских земель, где эти металлы плавили. Золото безусловно добывали в чжурчжэньских краях и даже продавали его за рубеж, но пока нет фактических доказательств изготовления из него изделий в раннюю пору жизни чжурчжэней. Как и золото, серебро чжурчжэни тоже посылали соседям. Источники сообщают, что по просьбе чжурчжэней корейцы в 1102 г. прислали в их страну мастеров серебряных дел и, следовательно, существовало какое-то местное производство изделий из серебра. В амурских погребениях найдены пронизка и детали наборного пояса: бляшки, бубенчики, колокольчики [Медведев, 1977, с. 142— 147, табл. LIV-LV; 1975 (II), с. 121, рис. 2, 3, 6].Они изготовлены из бронзы. Вероятно, секрет производства бронзы был известен чжурчжэням, либо они переплавляли старые вещи. Бубенчики и колокольчики безусловно отлиты, а не выкованы из мягкой бронзы. Следовательно, чжурчжэни умели делать и литейные формы, по-

[21]

видимому даже двойные, как наиболее подходящие для отливки таких объемных изделий, как колокольчики и бубенчики. Судя по находкам, из бронзы делали украшения довольно сложной формы, например пряжки и бубенцы, умели тянуть проволоку, которую использовали для изготовления серег, колец, браслетов. При изготовлении этих предметов необходимы были такие орудия, как зубильца, пробойники, бородки, молоточки, возможно напильники. Поскольку температура плавки бронзы невысока, сам процесс в принципе мог происходить и в обычных очагах или очагах канов. Но даже в этом случае вряд ли изготовлением изделий из цветного металла занимались все чжурчжэни.

Несмотря на утверждения некоторых письменных источников об отсутствии керамики у ранних чжурчжэней (см. [СЧБМХБ, цз. 3]), находки из амурских могильников не оставляют сомнения в том, что у народа, оставившего эти погребения, была в ходу керамика. По виду сосудов ясно, что чжурчжэни уже знали гончарный круг (хотя и не оставляли ручную лепку), технику лощения, умели регулировать температуру обжига. Характерно, что чжурчжэньский словарь сохранил специальный термин для керамической печи [ЦШГЮЦ, цз. 4].

Опыт истории культуры свидетельствует, что существование железоделательного производства у любого народа на заре его истории служит надежной предпосылкой для развития таких отраслей ремесла, как ткацкое, деревообделочное, для расширения строительства. Сообщения источников не оставляют сомнения в том, что чжурчжэни ткали холст и полотно из льна, конопли, пуэрарии, а также изготовляли сукно. По уверению «Саньчао бэймэп хуэй-бянь», «они не знают шелководства» [Кычанов, 1966, с. 273]. Это мнение основывается на неблагоприятных климатических условиях для выращивания шелкопряда в северных районах ареала [Толмачев, 1928]. Но следует учесть, что в чжурчжэньском языке были термины для тутового дерева, кокона [ЦШГЮЦ, цз. 7, 11], вместе с тем издавна известно в этих местах использование дикого шелкопряда для получения грубого шелка, а дальше к югу — и культурного (бохайцами). Симптоматично также, что все названные виды тканей, включая и шелка, входили в предметы торговли с соседями. Техника ткацкого дела чжурчжэней совершенно неизвестна, но чжурчжэньский словарь сохранил характерные термины: «ткачество», «ткацкий челнок» [ЦШГЮЦ, цз. 5, 12].

Еще более проблематична техника деревообработки. Источники подчеркивают разнообразие и обилие орудий труда, оружия, разного рода изделий, домашней утвари из дерева. Обратим внимание па один вид оружия — на луки. По литературным данным, чжурчжэньские луки по силе достигали 7 доу, т. е. были слабее китайских, обладавших силой в 1 ши, или 10 доу [Franke, 1975, с. 145]. Однако китайцы с уважением относились к чжурчжэньским лукам и к меткости чжурчжэней, которая, очевидно, в немалой степени зависела от хорошего качества оружия. Боевой лук — довольно сложное устройство, и для его изготовления необходима развитая технология

обработки дерева. Весь же комплекс деревообделочного ремесла мог существовать только при условии обилия специализированных железных орудий и инструментов.

[22]

Развитие скорняжного и кожевенного ремесел было невозможно без соответствующих познаний чжурчжэней в практической химии, познаний, добытых, несомненно, эмпирическим путем. Существование таких познаний косвенно подтверждается активным сбытом мехов, кож и изделий из них соседям — Корё, Ляо, Сун, высокие запросы которых эти предметы удовлетворяли.

Даже такая, несомненно неполная, картина производственной деятельности чжурчжэней, технический аспект которой мы старались по возможности выделить, свидетельствует о существовании у этого народа в догосударственную пору всех важнейших отраслей производства, характерных для раннегосударственных образований: земледелия, железолитейного и кузнечного дела, ткачества, керамического и деревообделочного мастерства. Набор этих промыслов-ремесел не случаен. Отдельные отрасли взаимосвязаны между собой на прогрессивной технической основе (железные орудия, простейшие механизмы, зачатки химии) и уже по одному этому создают благоприятную культурную среду в настоящем и перспективу создания в будущем такого производства, уровень которого сможет обеспечить развитие культуры на новом, государственном этапе. На догосударственном этапе производственная деятельность чжурчжэней сохраняла еще сильные черты этнической, местной специфики. Китайские писатели отравили это обстоятельство в перечне чжурчжэньских редкостей. Но такое производство вскоре поднялось до уровня, общего для средневекового Дальнего Востока.

[23]

Цитируется по изд.: Воробьев М.В. Культура чжурчжэней и государства Цзинь. (Xв. – 1234 г.). М., 1983, с. 17-23.